Разговор по душам
Этот разговор состоялся в день рождения героя: 21 апреля ему исполнилось 43 года. А поводом для встречи стал фильм «Туда», который 15 мая выходит в прокат. «Вопрос «быть и казаться» – это моя живая рефлексия. Когда ты актер, люди не любят тебя как личность, они тебя не знают».
–Есть такое ощущение, поправьте меня, если я ошибаюсь, что премьера «Туда» – это ваше возвращение в зрительское кино после перерыва. Это так?
– Может быть. Но что называть перерывом? В это время я сам делал кино. Снимал многосерийный фильм «Ласт квест», и у меня это заняло несколько лет. Не потому, что я так задумал, а так распорядилась судьба. Я сам писал сценарий, сам режиссировал и сам играл главную роль. Ничего другого в это время я не мог делать физически. Мне казалось, что, когда мастер долго стоит у станка и точит одну деталь, она должна получиться блестящей. С моим проектом так, к сожалению, не получилось, потому что на финальном этапе все пришлось доделывать очень быстро. А начал я им заниматься еще в 2020 году, то есть понимаете, насколько изменилась жизнь за этот период. И я осознавал, что, когда придет время возвращаться, возникнет большая проблема с современным героем. Хотя на самом деле вокруг огромное количество тем современного человека, про которого можно и нужно снимать кино. Так что этого момента я побаивался и ждал одновременно.
– По сюжету картины «Туда» актриса Вера садится в такси к Вадиму, человеку довольно мрачному, и они вместе едут из Москвы в Уфу. В пути они узнают друг друга, их отношения меняются. Может ли история с подобным финалом произойти в жизни, как считаете?
– Скажу так: это кино не имеет права на то, чтобы люди после просмот ра ушли из зала с дыркой в груди. Они должны уйти с мыслью, что получили позитивные эмоции, не пожалели о том, что потратили время. Это важно. Хотя такой эмоциональный багаж не отрицает ощущения «мы посмотрели кино про очень несчастных людей». И будут ли эти люди счастливы? Я думаю, нет. Для меня лично болезненно отзывается тема Веры, потому что она актриса, и вопрос «быть и казаться» – это моя живая рефлексия. Когда ты актер, люди не любят тебя как личность, они тебя не знают. Они любят твои экранные образы и, как правило, обижаются, когда ты себя ведешь как свойственно тебе самому. Я этого долго вначале не понимал. А потом понял, что будут проблемы в личной жизни. Помимо того, что на нее влияют безумные командировки, которые мне вначале очень нравились, а теперь я осознаю, что нехорошо убегать из дома надолго, так вот, еще я понял, что разглядеть меня настоящего людям будет сложно. А я в своей попытке показать себя настоящего буду выглядеть искусственно. Признаюсь: я очень люблю женщин. Люблю женское внимание. Но рудимент профессии во мне провоцирует интровертность. Потому что я боюсь момента, что во мне привлекает актерское. И автоматически моя природа подключается, я хочу подстроиться, но в этом я ненастоящий. А настоящий я вообще не понравлюсь. Я мрачный, неинтересный чел, люблю гулять один.
– Как же найти баланс?
– Стараюсь разделять личное и профессиональное. Не надо домой тащить всякую ерунду. Возможно, если у тебя фокус внимания на этом будет собран, повезет, и подтянутся правильные люди в твою семью, которые скажут: «Да я твоих фильмов вообще не смотрела. Парочку видела, не нравятся. Мне ты нравишься». В моей жизни что-то похожее сейчас и происходит, я это очень ценю. И возвращаясь к истории «Туда»: я сопереживаю своему герою в том, что он полюбил внешнюю оболочку героини. И потом, когда она окажется рядом такой, какая есть, боюсь, что в своем счастье он останется глубоко обманутым парнем.
– А как вы относитесь к психологам? Ваш герой в фильме настроен скептически.
– Я не знаю, как относиться: никогда к ним не ходил. Но вот на какое открытие недавно наткнулся. У нас очень талантливое молодое поколение актеров. Я сейчас снимаюсь и наблюдаю. Молодая девчонка, она не играет, она живет. Готовится сложная сцена, она говорит: «Дайте мне минуту». И я смотрю: она волчком вьется и за минуту накрутила себя до этой истерики, которую нужно сыграть. Я вечером стою в душе (а мне после съемок надо обязательно с себя все смыть) и думаю: а как же она в себя потом приходит? На следующий день спрашиваю, она отвечает: «Я к психотерапевту хожу». Я пошел в это расследование, и оказалось, что все ходят к психологам. Тут у меня пошли холодные мурашки по спине. Я понял, что вот эти ребята – Станиславский, Миша Чехов – создали для нас билет в одну сторону. Придумали вот эти свои штуки для того, чтобы помочь артисту вой ти в роль. Но никто не придумал упражнение, как связь с ролью закончить. Я сам из театральной семьи. И мама рассказывала: я был грудничком, и когда дедушка (актер Евгений Федоров. – Прим. «Антенны») приходил со спектаклей, у меня поднималась температура. Никакой болезни не было, это организм так реагировал на энергию, которую дедушка приносил. Так что я понял, что необходимо изобретать антисистему Станиславского. А возвращаясь к психологам, мне иногда кажется, что вот эта кучка мусора внутри – стоит ли ее разгребать? Когда б вы знали, из какого сора... Так что я свою кучку оберегаю, что-то в ней черпаю, иногда в нее надо заглянуть, чтобы найти какие-то рифмы.
– Так совпало, что мы разговариваем в ваш день рождения. Выходного у вас нет, все сегодня заполнено мероприятиями по поводу грядущей премьеры «Туда». Какие ощу щения?
– Я люблю отмечать дни рождения на работе. Правда, подобного формата – с интервью, с мероприятиями ММКФ, который сейчас проходит, – у меня никогда не было. Последние четыре года я встречал день рождения на собственной съемочной площадке, пока шла работа над сериалом «Ласт квест». Быть на съемочной площадке мне нравится, ведь как встретишь год, так и проведешь. Я интроверт, не люблю привлекать внимание, и когда это происходит параллельно с работой, то прикольно. А потом я сбегаю ото всех и сижу где-нибудь один, смот рю на чаек. Еще для меня 21 апреля – это прежде всего день рождения моей бабушки Ирины Васильевны Шутовой, актрисы, дворянки по крови. Ее уже нет с нами, но я и сейчас очень ее люблю. Когда я родился, ей исполнилось 55 лет. То есть она в один день стала и государственной бабушкой, и бабушкой внука. Она всегда радовалась этому дню. И это самое главное. Сейчас вам говорю и, возможно, сам для себя впервые осознаю: мой день рождения не про меня, мне важнее всего, что этому дню радуются мои самые близкие люди. И эту радость вокруг я помню с детства. Мое большое счастье в том, что я рожден в любви. Это особая матрица, которая в нас закладывается.
– Вам сегодня исполнилось 43. Прошлое наше интервью было в начале 2016 года, тогда я спрашивала, комфортно ли вам в возрасте 33 лет. Теперь задам то же самое про 43. Как вам сейчас?
– Как актер я ждал этого возраста. Потому что однажды в другом интервью бросил реплику, что кино – дело молодых. Потом за нее цеп лялись: «А что вы имеете в виду?» Да то, что, когда актеру 30 лет, он за всех пашет: бегает с автоматом, спасает мир. И каждое поколение такое проходит. Когда-то мы бегали, теперь другие 30-летние бегают. И это очень классный этап! Но на самом деле все идет к возрасту 40 лет, когда начинаются осмысленные роли. Поэтому я всем актерам желаю крепчайшего здоровья, чтобы к периоду критического возраста все выглядели и чувствовали себя хорошо. Классный, классный возраст, мне очень нравится.
– И какие роли предлагают?
– У меня в этом году кредо – я в дебютах снимаюсь. И мне так нравится, что молодые кинематографисты снимают про то, про что они знают. Не равняются на Голливуд, как делали мы в свое время. Но у нас не было другого примера. Нам хотелось казаться, а эти ребятки стараются просто быть. И этим режиссерам по 22–23 года. Я сам боюсь артистов взрослых, я работал с великими. Роман Сергеевич Мадянов, например, светлая ему память, я ему так благодарен за школу. И что ты как режиссер можешь сказать Мадянову? Но ведь надо что-то сказать. А у современной молодежи этого нет. Они идут сразу на «ты» и работают со мной как с материалом.
– Вам после «Ласт квес та» хочется продолжать режиссерский путь?
– Я очень соскучился по актерству, люблю эту работу – это уже посвящение жизненное. И поскольку у меня есть эта зона, нет обязательств перед режиссурой. Наоборот, есть возможность делать что-то выборочно. Режиссура манила и продолжает манить, вопрос «что?» и вопрос «с кем?». Про что – знаю, с кем – пока не знаю.
– И про что?
– Меня волнует тема современного человека, а через какую историю она будет выражена – это уже следующий этап. Я, повторюсь, поработал с великими – с Мадяновым, с Николаем Добрыниным. И сейчас пишу историю, где не будет 30-летних, 40-летних, а будет старый киллер в санатории. Что-то такое в атмосфере «Залечь на дно в Брюгге». Мне в конце прошлого года надо было подлечить лапку, и я поехал в санаторий «Юность» в Белоруссии. Это прелесть. Постояльцы в тапках, с пакетами, которые с раздачи забирают хлеб, – музей никому не нужных людей. Так меня это тронуло. И стало интересно в эту среду поместить резонансного персонажа. А еще один сюжет продумываю, он про прыжки во времени. Многие, с кем я общаюсь, бегут от текущей реальности, такое ощущение, что они хотят выпрыгнуть из нее. А как? Это жизнь, другой не будет. Собственно, и мой возраст в том числе очень классный тем, что ты это осознаешь. Все, что хотел сделать, надо делать сейчас. И жить надо сейчас. Вот у меня дедушка с бабушкой не так давно умерли. Дедушка дожил до 96 лет, красавчик. В его судьбе была ссылка, была война. Но как дед любил жизнь! Это я про него запомнил и ищу это жизнелюбие в себе. Памятуя, какая сложная история была у дедушек-бабушек, я наши сложности не ставлю даже в сравнение.
– Если бы человек, который вас впервые видел, попросил посоветовать фильмы с вашим участием, чтобы лучше вас понять, что бы назвали?
– Хочется, чтобы узнавали по тем названиям, по которым узнают реже. Но мне нравится, когда люди подходят и говорят: «Дуэлянт». До сих пор часто называют «Россия 88». И очень приятно, что мое и младшее поколение узнают по «Ласт квесту».
– А что зацепило вас как зрителя за последнее время? Каким контентом напитываетесь?
– Я беру с разных полок. Люблю хорроры Джордана Пила. Я фанат двух первых сезонов «Белого лотоса». Вообще, в последнее время больше смотрю смысловые комедии, хотя сам при этом пишу драму. Документальные фильмы про природу мне интересны. Смотрел что-то про морских котиков, про Камчатку. В свое время очень тронул фильм «Мой учитель – осьминог». Его сделал режиссер, у которого случилось выгорание, и он вернулся на территорию детства – в Южную Африку, где любил нырять. И вот он снова начинает нырять, встречает осьминога и решает про него снимать кино. После этого фильма осьминогов я не ем.
– Кстати, вы признавались: «Ласт квест» подарил мне кошку». Как ее дела?
– Супер! Она пришла ко мне в очень важный момент. Я не спал несколько ночей, время поджимало, казалось, что если я не сделаю свой фильм, то мир рухнет. Такая воронка вокруг начала закручиваться. У меня довольно сильная энергетика, и если мне хорошо, со мной хорошо. Если мне туго, рядом со мной туго. И было как раз туго, смотрю: в эту воронку уже затягиваются родственники, лошади, телеги… А потом боженька мне кошечку эту переломанную под ноги бросил. Я катался на велосипеде, увидел, что мужик с чем-то копается. Он быстро уехал, и оказалось, что он задавил кошку. Я ее взял, отвез в ветеринарную клинику. И когда вышел из больницы, почувствовал классный запах. Остановился: «Что это? А-а-а, листья так пахнут». Оглянулся вокруг и понял, что осень наступила, а я и не заметил. И в тот момент осознал, что ничего страшного с миром не случится, если не будет того или иного фильма. Нет, лучше бы они были и были хорошими. Но самое главное – это прожить свою жизнь. И Буся, суперкошка, до сих пор напоминает мне об этом. Вот кто мой психолог. Встаешь иногда злой, мрачный, она: «Мяу!» – и невольно улыбаешься.
Оксана Трухан, kino@antennatv.ru
К фото:
– Мне важнее всего, что моему дню рождения радуются самые близкиелюди. И эту радость вокруг я помню с детства. Мое большое
счастье в том, что я рожден в любви.
- в 40 осознаешь – все, что хотел сделать, надо делать сейчас
Этот разговор состоялся в день рождения героя: 21 апреля ему исполнилось 43 года. А поводом для встречи стал фильм «Туда», который 15 мая выходит в прокат. «Вопрос «быть и казаться» – это моя живая рефлексия. Когда ты актер, люди не любят тебя как личность, они тебя не знают».
–Есть такое ощущение, поправьте меня, если я ошибаюсь, что премьера «Туда» – это ваше возвращение в зрительское кино после перерыва. Это так?
– Может быть. Но что называть перерывом? В это время я сам делал кино. Снимал многосерийный фильм «Ласт квест», и у меня это заняло несколько лет. Не потому, что я так задумал, а так распорядилась судьба. Я сам писал сценарий, сам режиссировал и сам играл главную роль. Ничего другого в это время я не мог делать физически. Мне казалось, что, когда мастер долго стоит у станка и точит одну деталь, она должна получиться блестящей. С моим проектом так, к сожалению, не получилось, потому что на финальном этапе все пришлось доделывать очень быстро. А начал я им заниматься еще в 2020 году, то есть понимаете, насколько изменилась жизнь за этот период. И я осознавал, что, когда придет время возвращаться, возникнет большая проблема с современным героем. Хотя на самом деле вокруг огромное количество тем современного человека, про которого можно и нужно снимать кино. Так что этого момента я побаивался и ждал одновременно.
– По сюжету картины «Туда» актриса Вера садится в такси к Вадиму, человеку довольно мрачному, и они вместе едут из Москвы в Уфу. В пути они узнают друг друга, их отношения меняются. Может ли история с подобным финалом произойти в жизни, как считаете?
– Скажу так: это кино не имеет права на то, чтобы люди после просмот ра ушли из зала с дыркой в груди. Они должны уйти с мыслью, что получили позитивные эмоции, не пожалели о том, что потратили время. Это важно. Хотя такой эмоциональный багаж не отрицает ощущения «мы посмотрели кино про очень несчастных людей». И будут ли эти люди счастливы? Я думаю, нет. Для меня лично болезненно отзывается тема Веры, потому что она актриса, и вопрос «быть и казаться» – это моя живая рефлексия. Когда ты актер, люди не любят тебя как личность, они тебя не знают. Они любят твои экранные образы и, как правило, обижаются, когда ты себя ведешь как свойственно тебе самому. Я этого долго вначале не понимал. А потом понял, что будут проблемы в личной жизни. Помимо того, что на нее влияют безумные командировки, которые мне вначале очень нравились, а теперь я осознаю, что нехорошо убегать из дома надолго, так вот, еще я понял, что разглядеть меня настоящего людям будет сложно. А я в своей попытке показать себя настоящего буду выглядеть искусственно. Признаюсь: я очень люблю женщин. Люблю женское внимание. Но рудимент профессии во мне провоцирует интровертность. Потому что я боюсь момента, что во мне привлекает актерское. И автоматически моя природа подключается, я хочу подстроиться, но в этом я ненастоящий. А настоящий я вообще не понравлюсь. Я мрачный, неинтересный чел, люблю гулять один.
– Как же найти баланс?
– Стараюсь разделять личное и профессиональное. Не надо домой тащить всякую ерунду. Возможно, если у тебя фокус внимания на этом будет собран, повезет, и подтянутся правильные люди в твою семью, которые скажут: «Да я твоих фильмов вообще не смотрела. Парочку видела, не нравятся. Мне ты нравишься». В моей жизни что-то похожее сейчас и происходит, я это очень ценю. И возвращаясь к истории «Туда»: я сопереживаю своему герою в том, что он полюбил внешнюю оболочку героини. И потом, когда она окажется рядом такой, какая есть, боюсь, что в своем счастье он останется глубоко обманутым парнем.
– А как вы относитесь к психологам? Ваш герой в фильме настроен скептически.
– Я не знаю, как относиться: никогда к ним не ходил. Но вот на какое открытие недавно наткнулся. У нас очень талантливое молодое поколение актеров. Я сейчас снимаюсь и наблюдаю. Молодая девчонка, она не играет, она живет. Готовится сложная сцена, она говорит: «Дайте мне минуту». И я смотрю: она волчком вьется и за минуту накрутила себя до этой истерики, которую нужно сыграть. Я вечером стою в душе (а мне после съемок надо обязательно с себя все смыть) и думаю: а как же она в себя потом приходит? На следующий день спрашиваю, она отвечает: «Я к психотерапевту хожу». Я пошел в это расследование, и оказалось, что все ходят к психологам. Тут у меня пошли холодные мурашки по спине. Я понял, что вот эти ребята – Станиславский, Миша Чехов – создали для нас билет в одну сторону. Придумали вот эти свои штуки для того, чтобы помочь артисту вой ти в роль. Но никто не придумал упражнение, как связь с ролью закончить. Я сам из театральной семьи. И мама рассказывала: я был грудничком, и когда дедушка (актер Евгений Федоров. – Прим. «Антенны») приходил со спектаклей, у меня поднималась температура. Никакой болезни не было, это организм так реагировал на энергию, которую дедушка приносил. Так что я понял, что необходимо изобретать антисистему Станиславского. А возвращаясь к психологам, мне иногда кажется, что вот эта кучка мусора внутри – стоит ли ее разгребать? Когда б вы знали, из какого сора... Так что я свою кучку оберегаю, что-то в ней черпаю, иногда в нее надо заглянуть, чтобы найти какие-то рифмы.
– Так совпало, что мы разговариваем в ваш день рождения. Выходного у вас нет, все сегодня заполнено мероприятиями по поводу грядущей премьеры «Туда». Какие ощу щения?
– Я люблю отмечать дни рождения на работе. Правда, подобного формата – с интервью, с мероприятиями ММКФ, который сейчас проходит, – у меня никогда не было. Последние четыре года я встречал день рождения на собственной съемочной площадке, пока шла работа над сериалом «Ласт квест». Быть на съемочной площадке мне нравится, ведь как встретишь год, так и проведешь. Я интроверт, не люблю привлекать внимание, и когда это происходит параллельно с работой, то прикольно. А потом я сбегаю ото всех и сижу где-нибудь один, смот рю на чаек. Еще для меня 21 апреля – это прежде всего день рождения моей бабушки Ирины Васильевны Шутовой, актрисы, дворянки по крови. Ее уже нет с нами, но я и сейчас очень ее люблю. Когда я родился, ей исполнилось 55 лет. То есть она в один день стала и государственной бабушкой, и бабушкой внука. Она всегда радовалась этому дню. И это самое главное. Сейчас вам говорю и, возможно, сам для себя впервые осознаю: мой день рождения не про меня, мне важнее всего, что этому дню радуются мои самые близкие люди. И эту радость вокруг я помню с детства. Мое большое счастье в том, что я рожден в любви. Это особая матрица, которая в нас закладывается.
– Вам сегодня исполнилось 43. Прошлое наше интервью было в начале 2016 года, тогда я спрашивала, комфортно ли вам в возрасте 33 лет. Теперь задам то же самое про 43. Как вам сейчас?
– Как актер я ждал этого возраста. Потому что однажды в другом интервью бросил реплику, что кино – дело молодых. Потом за нее цеп лялись: «А что вы имеете в виду?» Да то, что, когда актеру 30 лет, он за всех пашет: бегает с автоматом, спасает мир. И каждое поколение такое проходит. Когда-то мы бегали, теперь другие 30-летние бегают. И это очень классный этап! Но на самом деле все идет к возрасту 40 лет, когда начинаются осмысленные роли. Поэтому я всем актерам желаю крепчайшего здоровья, чтобы к периоду критического возраста все выглядели и чувствовали себя хорошо. Классный, классный возраст, мне очень нравится.
– И какие роли предлагают?
– У меня в этом году кредо – я в дебютах снимаюсь. И мне так нравится, что молодые кинематографисты снимают про то, про что они знают. Не равняются на Голливуд, как делали мы в свое время. Но у нас не было другого примера. Нам хотелось казаться, а эти ребятки стараются просто быть. И этим режиссерам по 22–23 года. Я сам боюсь артистов взрослых, я работал с великими. Роман Сергеевич Мадянов, например, светлая ему память, я ему так благодарен за школу. И что ты как режиссер можешь сказать Мадянову? Но ведь надо что-то сказать. А у современной молодежи этого нет. Они идут сразу на «ты» и работают со мной как с материалом.
– Вам после «Ласт квес та» хочется продолжать режиссерский путь?
– Я очень соскучился по актерству, люблю эту работу – это уже посвящение жизненное. И поскольку у меня есть эта зона, нет обязательств перед режиссурой. Наоборот, есть возможность делать что-то выборочно. Режиссура манила и продолжает манить, вопрос «что?» и вопрос «с кем?». Про что – знаю, с кем – пока не знаю.
– И про что?
– Меня волнует тема современного человека, а через какую историю она будет выражена – это уже следующий этап. Я, повторюсь, поработал с великими – с Мадяновым, с Николаем Добрыниным. И сейчас пишу историю, где не будет 30-летних, 40-летних, а будет старый киллер в санатории. Что-то такое в атмосфере «Залечь на дно в Брюгге». Мне в конце прошлого года надо было подлечить лапку, и я поехал в санаторий «Юность» в Белоруссии. Это прелесть. Постояльцы в тапках, с пакетами, которые с раздачи забирают хлеб, – музей никому не нужных людей. Так меня это тронуло. И стало интересно в эту среду поместить резонансного персонажа. А еще один сюжет продумываю, он про прыжки во времени. Многие, с кем я общаюсь, бегут от текущей реальности, такое ощущение, что они хотят выпрыгнуть из нее. А как? Это жизнь, другой не будет. Собственно, и мой возраст в том числе очень классный тем, что ты это осознаешь. Все, что хотел сделать, надо делать сейчас. И жить надо сейчас. Вот у меня дедушка с бабушкой не так давно умерли. Дедушка дожил до 96 лет, красавчик. В его судьбе была ссылка, была война. Но как дед любил жизнь! Это я про него запомнил и ищу это жизнелюбие в себе. Памятуя, какая сложная история была у дедушек-бабушек, я наши сложности не ставлю даже в сравнение.
– Если бы человек, который вас впервые видел, попросил посоветовать фильмы с вашим участием, чтобы лучше вас понять, что бы назвали?
– Хочется, чтобы узнавали по тем названиям, по которым узнают реже. Но мне нравится, когда люди подходят и говорят: «Дуэлянт». До сих пор часто называют «Россия 88». И очень приятно, что мое и младшее поколение узнают по «Ласт квесту».
– А что зацепило вас как зрителя за последнее время? Каким контентом напитываетесь?
– Я беру с разных полок. Люблю хорроры Джордана Пила. Я фанат двух первых сезонов «Белого лотоса». Вообще, в последнее время больше смотрю смысловые комедии, хотя сам при этом пишу драму. Документальные фильмы про природу мне интересны. Смотрел что-то про морских котиков, про Камчатку. В свое время очень тронул фильм «Мой учитель – осьминог». Его сделал режиссер, у которого случилось выгорание, и он вернулся на территорию детства – в Южную Африку, где любил нырять. И вот он снова начинает нырять, встречает осьминога и решает про него снимать кино. После этого фильма осьминогов я не ем.
– Кстати, вы признавались: «Ласт квест» подарил мне кошку». Как ее дела?
– Супер! Она пришла ко мне в очень важный момент. Я не спал несколько ночей, время поджимало, казалось, что если я не сделаю свой фильм, то мир рухнет. Такая воронка вокруг начала закручиваться. У меня довольно сильная энергетика, и если мне хорошо, со мной хорошо. Если мне туго, рядом со мной туго. И было как раз туго, смотрю: в эту воронку уже затягиваются родственники, лошади, телеги… А потом боженька мне кошечку эту переломанную под ноги бросил. Я катался на велосипеде, увидел, что мужик с чем-то копается. Он быстро уехал, и оказалось, что он задавил кошку. Я ее взял, отвез в ветеринарную клинику. И когда вышел из больницы, почувствовал классный запах. Остановился: «Что это? А-а-а, листья так пахнут». Оглянулся вокруг и понял, что осень наступила, а я и не заметил. И в тот момент осознал, что ничего страшного с миром не случится, если не будет того или иного фильма. Нет, лучше бы они были и были хорошими. Но самое главное – это прожить свою жизнь. И Буся, суперкошка, до сих пор напоминает мне об этом. Вот кто мой психолог. Встаешь иногда злой, мрачный, она: «Мяу!» – и невольно улыбаешься.
Оксана Трухан, kino@antennatv.ru
К фото:
– Мне важнее всего, что моему дню рождения радуются самые близкиелюди. И эту радость вокруг я помню с детства. Мое большое
счастье в том, что я рожден в любви.
