«Я раскрыл сыновьям формулу, как со мной общаться. Неважно, что я несу, просто отвечай: «Да, папа», – улыбается актер, сыгравший одного из героев в фильме «Нейробатя», который 17 июля выходит в прокат.
–Виталий Евгеньевич, когда вам в «Нейробате» предложили роль лидера криминальной группировки, который впадает в кому, а далее его сознание перемещается по гаджетам, то какой была первая реакция на подобный сюжет?
– Мне это показалось интересным по той причине, что, наверное, в скором времени современные технологии действительно дойдут до чего-то подобного. Многие вещи, которые ранее изображались как фантастика и считались ею, сейчас превращаются в реальность. Взять хотя бы те же нейросети.
– Ваш Василий Бесов переселяется из умных часов в игрушку, магнитолу, робота-петуха и даже в пылесос. С актерской точки зрения есть какая-то сложность, когда ты играешь только голосом без помощи тела, мимики?
– Замечу: он переселяется не по своей воле, его переселяет сын-айтишник (Гришу сыграл Денис Власенко. – Прим. «Антенны»). Что же касается нюансов, есть съемочный период, есть период озвучивания. Это обычная работа, просто в данном фильме я больше озвучивал своего героя, чем присутствовал в кадре.
– Фильм насыщен различными аттракционами, но по сути в его основе – вечная история об отцах и детях. В какой-то момент сын Василия бросает фразу: «Нас не существует, поздновато». На ваш взгляд, бывает ли поздно для восстановления отношений родителей и ребенка?
– Думаю, что нет, но все зависит от желания и того, насколько эти отношения поломались. Полагаю, все можно восстановить, если действительно этого хочешь и готов переступать через собственные амбиции.
– У вас есть рецепт, как не потерять связь с детьми?
– У каждого будут свои рецепты. Если коротко и буквально, детей надо просто любить. Это первое условие. Никто не главный, мы все одинаковые, просто дети родились в одно время, а их родители – в другое. А второе условие: если вы хотите знать, чем дети занимаются, с ними нужно разговаривать. Вот у меня с младшим (Георгию 21 год, Владиславу 27 лет. – Прим. «Антенны») не получается часто поговорить, потому что он все время в институте, а я на работе. Но если выдается утро, когда мы оба дома, то с удовольствием садимся пить кофе, обсуждаем все насущные вопросы и беседуем на совершенно отстраненные темы, например, при каком градусе закипает вода. Вот вы знаете, при какой температуре это происходит?
– Предполагаю, что при 100 градусах.
– Неправильно. Оказывается, все зависит от атмосферного давления, потому в горах вода закипает гораздо быстрее, при 60 градусах. Выяснением вот таких интересных вещей мы занимаемся с сыном, когда разговариваем по утрам.
– Как сыновья относятся к тому, что разговоры случаются нечасто и большую часть времени вы на работе?
– Они в восторге от этого! Я не нужу, не поучаю, только деньги присылаю – и все, а это главное связующее звено между отцом и взрослым сыном!
– Вы строгий отец?
– Нет, я ворчливый. Иногда замечаю, что меня уже не слушают, но все равно ворчу. Я раскрыл им формулу, как со мной общаться. Неважно, что я несу, просто отвечай: «Да, папа». И мне все равно, что они при этом думают, услышали ли, просто пусть говорят: «Да, папа», и для меня этого достаточно.
– Вернемся к фильму. Есть сцена, когда герой Денис Власенко жалуется, что папа у него сорвиголова и его таким пытался сделать, а он совершенно другой. Это ведь распространенная проблема. Как не пытаться вылепить из ребенка копию себя?
– Мне кажется абсолютно очевидным, что у каждого ребенка свой путь, свои мозги, хотелки, желания. Понимаю, когда есть династии. Допустим, сын смот рит на отца, проникается его делом, живет этим. Но даже в таком случае у человека есть выбор. Навязывать что-то – самый плохой путь. Рано или поздно и родитель, и ребенок, если он не смог дать отпор, пожалеют об этом.
– Значит, когда к выбору подошли Владислав и Георгий, вы не стремились их направить?
– Ни в коем случае. Старший сам выбирал профессию, а у младшего выбора просто не было.
– В смысле?
– Он всегда присутствовал в театре, находился в творческой обстановке, и для него театральный институт был единственным, куда он хотел поступить. Георгий вращался в теат ральных кругах, любил кино, еще в детстве начал играть в театре и принял решение сам. Я его никак к этому не склонял, наоборот, все время говорил, что актерская профессия очень тяжелая и физически, и морально.
– Старшего увело от творчества?
– Он окончил Высшую школу экономики, сейчас работает в айтишной компании, хотя тоже пробовал свои силы в кино. Как-то летом, когда у него было свободное время, попросил устроить на съемочную площадку кем угодно, чтобы подработать. И я устроил его администратором.
– Понравилось?
– Нет. Кино – это отдельная кас та людей. Все, кто окружает тебя на площадке, – единый организм, коллектив, живущий только кино. Это относится к каждому причастному к процессу человеку, начиная от утренних водителей, которые привозят тебя на съемки, и заканчивая поваром, костюмерами, гримерами, художниками, операторами. Все работают на одно общее дело. У актеров 12-часовой рабочий день – это при том, что на площадку они приезжают еще раньше. На недавней работе у нас была ассистент по актерам, которая ни разу не присаживалась передохнуть, она весь день ходила. Я уже не мог на это смотреть и говорил ей: «Анют, я пошел сниматься, а ты посиди в моем вагоне и никому не отвечай, нет тебя». Зима, лето, холодно или жарко, она все время на ногах и бегает то туда, то сюда. И так работает каждый участник съемочной группы. Это правда тяжелый труд. Но сын мне сказал: «Как я понял, лучше всего на площадке живется актерам. Вы – сволочи. Кофе ему принеси, водичку дай, а сам текст не выучил, сидит и выпендривается…» Такое впечатление у него создалось.
– Сегодня в кино много случайных людей. Вас это задевает?
– Знаете, по Интернету бродит ролик-обращение Гари Олдмана к бас кетболистам, посмотрите его, он все прекрасно объяснил (Олдман говорит, что никогда не пытался вступить в команду NBA только потому, что знаменит, и будет очень призна телен, если профессио нальные баскетболисты перестанут лезть в кино. – Прим. «Антенны»). Видимо, сейчас такое время, раньше случайных людей в актерстве не бывало. Попасть в институт и стать артистом – это было чем-то из ряда вон, потому что надо быть очень талантливым, удачливым, много трудиться, чтобы тебя заметили, а сейчас… Вы правы, случайных людей много. Все поменялось, и я давно на это не реагирую. Но в целом мое отношение такое же, как и у Гари Олдмана.
– В одном интервью вы сказали о себе: «Я замкнутый и ленивый». Про какую лень речь, когда за плечами более ста картин?
– Я имел в виду, что вне работы мой досуг ленивый и замкнутый. Мне не хочется общаться, хочется побыть одному, я не люблю тусовки и все с этим связанное.
– То есть ваш досуг – это быть дома с самим собой?
– Да, либо я выезжаю куда-нибудь. Хотел сказать, что туда, где меня не узнают, но это невозможно, узнаваемость – одна из черт обратной стороны медали.
– Какие еще у нее черты? В чем неудобство?
– Самое главное – ты не можешь быть нормальным человеком. Обычным. Я не имею возможности прийти в ресторан или кафе и просто выпить кофе. На тебя смотрят, потому что ты человек другого сор та. И не всегда хорошего, ведь сыграешь какого-нибудь бандита, и все косятся. Мне нравится быть просто человеком, но, к сожалению, я этого лишен. Абсолютно понимаю людей, которым хочется сфотографироваться с артистом, о чем-то поговорить с ним. Но бывают такие случаи... Например, раздеваешься в бане, а сзади голос: «О, я вас знаю». Прекрасно… Я летаю только самыми ранними рейсами, в 6 утра, то есть в то время, когда людям еще ни до чего, и даже если они тебя увидели, то им лень подойти. В этом смысле мне не очень нравится внимание, я не чувствую свободы, не имею возможности делать то, что хочется. Поэтому я люблю выходить на улицу с девушкой. «Кто это с Хаевым идет?» – и все внимание сразу перебрасывается на нее.
– Прием работающий, но пришли вы на премьеру фильма «Праздники» вместе с Даной Янкис, и началось: «Виталий Хаев вышел в свет с избранницей, которая моложе его на 25 лет»!
– И никто не знает, что мы уже 10 лет вместе, а мы и не хотим, чтобы кто-то что-то знал.
– Стоит отметить, что на сайтах, посвященных кино, люди пишут именно про ваше творчество и талант, а еще предполагают, какой вы вне кадра. Процитирую: «Наверное, в жизни он тоже весельчак и балагур». Правы ли зрители?
– Нет, вряд ли меня можно назвать весельчаком. Такое впечатление складывается после просмотра определенных фильмов, но в них говорю не я, а персонаж и словами авторов, так что это авторы – балагуры, артисты только играют, однако зрители никак не понимают этого. Конечно, мы привносим что-то свое в героев, но мы все равно говорим чужими словами, это не наш личный монолог.
– Сегодня по каким героям и картинам вас чаще всего узнают?
– По-разному. В последнее время люди взрослого возраста стали узнавать по «Праздникам». Иногда подходят зрители, которые вспоминают старые ленты, например «Переводчика» Андрея Прошкина, «Изоб ражая жертву». Но в основном знаете как подходят? Это опять же об обратной стороне профессии. «О, здравствуйте! Можно с вами сфотографироваться?» – спрашивает человек. «Вы хотя бы знаете, как меня зовут?» – интересуюсь я. «Ну вы же артист…» Так молодежь подходит. Да, артист. Но зачем вам фотография незнакомого человека? Не знают, как зовут, где снимался, но раз артист, значит, надо сфотографироваться. Хорошо, давай. Я не отказываю.
– Объясните, откуда в ваших социальных сетях поклонники из Китая?
– Сейчас я практически не веду социальные сети, делаю это крайне редко. Когда выходит новая работа, то выкладываю что-то, а лично про себя давно перестал что-то рассказывать и больше не буду этим заниматься. С поклонниками из Китая все на самом деле очень просто. В 2015-м вышел сериал «Как я стал русским», мне стали приходить
иероглифы в комментарии, в сообщения. Я сначала не понимал, что это такое, а где-то через полгода выяснилось, что в Китае наш сериал был на втором месте в рейтинге по скачиванию, потом вышел на первое, обогнав «Игру престолов». После этого китайские продюсеры приехали в Москву договариваться насчет съемок полнометражного фильма. Я спрашивал у китайских партнеров об этом феномене, почему так любят именно моего персонажа, почему у сериала такая популярность, ведь у нас он не пошел, даже второй сезон не стали снимать. Как мне объяснил продюсер, в Китае богатые люди не могут вести себя так, как мой герой, потому им так смешно. У тех, кто изучал русский язык, этот сериал был даже обязателен к просмотру. А потом была снята первая российско-китайская картина «Как я стал русским». Только они снимали свою версию, а мы – свою.
– У вас 1 июня был день рождения, 60 лет, круглая дата. Поклонники желают успехов, новых ролей. Есть ли что-то такое, чего хочется в жизни в большем объеме?
– Ничего. Только хороших ролей, а все остальное у меня есть.
На фото:
– Все ведь как думают, что актерство – это слава, известность, деньги, а про обратную сторону медали мало кто знает. Если по-настоящему жить профессией, то тебе будет тяжело.
–Виталий Евгеньевич, когда вам в «Нейробате» предложили роль лидера криминальной группировки, который впадает в кому, а далее его сознание перемещается по гаджетам, то какой была первая реакция на подобный сюжет?
– Мне это показалось интересным по той причине, что, наверное, в скором времени современные технологии действительно дойдут до чего-то подобного. Многие вещи, которые ранее изображались как фантастика и считались ею, сейчас превращаются в реальность. Взять хотя бы те же нейросети.
– Ваш Василий Бесов переселяется из умных часов в игрушку, магнитолу, робота-петуха и даже в пылесос. С актерской точки зрения есть какая-то сложность, когда ты играешь только голосом без помощи тела, мимики?
– Замечу: он переселяется не по своей воле, его переселяет сын-айтишник (Гришу сыграл Денис Власенко. – Прим. «Антенны»). Что же касается нюансов, есть съемочный период, есть период озвучивания. Это обычная работа, просто в данном фильме я больше озвучивал своего героя, чем присутствовал в кадре.
– Фильм насыщен различными аттракционами, но по сути в его основе – вечная история об отцах и детях. В какой-то момент сын Василия бросает фразу: «Нас не существует, поздновато». На ваш взгляд, бывает ли поздно для восстановления отношений родителей и ребенка?
– Думаю, что нет, но все зависит от желания и того, насколько эти отношения поломались. Полагаю, все можно восстановить, если действительно этого хочешь и готов переступать через собственные амбиции.
– У вас есть рецепт, как не потерять связь с детьми?
– У каждого будут свои рецепты. Если коротко и буквально, детей надо просто любить. Это первое условие. Никто не главный, мы все одинаковые, просто дети родились в одно время, а их родители – в другое. А второе условие: если вы хотите знать, чем дети занимаются, с ними нужно разговаривать. Вот у меня с младшим (Георгию 21 год, Владиславу 27 лет. – Прим. «Антенны») не получается часто поговорить, потому что он все время в институте, а я на работе. Но если выдается утро, когда мы оба дома, то с удовольствием садимся пить кофе, обсуждаем все насущные вопросы и беседуем на совершенно отстраненные темы, например, при каком градусе закипает вода. Вот вы знаете, при какой температуре это происходит?
– Предполагаю, что при 100 градусах.
– Неправильно. Оказывается, все зависит от атмосферного давления, потому в горах вода закипает гораздо быстрее, при 60 градусах. Выяснением вот таких интересных вещей мы занимаемся с сыном, когда разговариваем по утрам.
– Как сыновья относятся к тому, что разговоры случаются нечасто и большую часть времени вы на работе?
– Они в восторге от этого! Я не нужу, не поучаю, только деньги присылаю – и все, а это главное связующее звено между отцом и взрослым сыном!
– Вы строгий отец?
– Нет, я ворчливый. Иногда замечаю, что меня уже не слушают, но все равно ворчу. Я раскрыл им формулу, как со мной общаться. Неважно, что я несу, просто отвечай: «Да, папа». И мне все равно, что они при этом думают, услышали ли, просто пусть говорят: «Да, папа», и для меня этого достаточно.
– Вернемся к фильму. Есть сцена, когда герой Денис Власенко жалуется, что папа у него сорвиголова и его таким пытался сделать, а он совершенно другой. Это ведь распространенная проблема. Как не пытаться вылепить из ребенка копию себя?
– Мне кажется абсолютно очевидным, что у каждого ребенка свой путь, свои мозги, хотелки, желания. Понимаю, когда есть династии. Допустим, сын смот рит на отца, проникается его делом, живет этим. Но даже в таком случае у человека есть выбор. Навязывать что-то – самый плохой путь. Рано или поздно и родитель, и ребенок, если он не смог дать отпор, пожалеют об этом.
– Значит, когда к выбору подошли Владислав и Георгий, вы не стремились их направить?
– Ни в коем случае. Старший сам выбирал профессию, а у младшего выбора просто не было.
– В смысле?
– Он всегда присутствовал в театре, находился в творческой обстановке, и для него театральный институт был единственным, куда он хотел поступить. Георгий вращался в теат ральных кругах, любил кино, еще в детстве начал играть в театре и принял решение сам. Я его никак к этому не склонял, наоборот, все время говорил, что актерская профессия очень тяжелая и физически, и морально.
– Старшего увело от творчества?
– Он окончил Высшую школу экономики, сейчас работает в айтишной компании, хотя тоже пробовал свои силы в кино. Как-то летом, когда у него было свободное время, попросил устроить на съемочную площадку кем угодно, чтобы подработать. И я устроил его администратором.
– Понравилось?
– Нет. Кино – это отдельная кас та людей. Все, кто окружает тебя на площадке, – единый организм, коллектив, живущий только кино. Это относится к каждому причастному к процессу человеку, начиная от утренних водителей, которые привозят тебя на съемки, и заканчивая поваром, костюмерами, гримерами, художниками, операторами. Все работают на одно общее дело. У актеров 12-часовой рабочий день – это при том, что на площадку они приезжают еще раньше. На недавней работе у нас была ассистент по актерам, которая ни разу не присаживалась передохнуть, она весь день ходила. Я уже не мог на это смотреть и говорил ей: «Анют, я пошел сниматься, а ты посиди в моем вагоне и никому не отвечай, нет тебя». Зима, лето, холодно или жарко, она все время на ногах и бегает то туда, то сюда. И так работает каждый участник съемочной группы. Это правда тяжелый труд. Но сын мне сказал: «Как я понял, лучше всего на площадке живется актерам. Вы – сволочи. Кофе ему принеси, водичку дай, а сам текст не выучил, сидит и выпендривается…» Такое впечатление у него создалось.
– Сегодня в кино много случайных людей. Вас это задевает?
– Знаете, по Интернету бродит ролик-обращение Гари Олдмана к бас кетболистам, посмотрите его, он все прекрасно объяснил (Олдман говорит, что никогда не пытался вступить в команду NBA только потому, что знаменит, и будет очень призна телен, если профессио нальные баскетболисты перестанут лезть в кино. – Прим. «Антенны»). Видимо, сейчас такое время, раньше случайных людей в актерстве не бывало. Попасть в институт и стать артистом – это было чем-то из ряда вон, потому что надо быть очень талантливым, удачливым, много трудиться, чтобы тебя заметили, а сейчас… Вы правы, случайных людей много. Все поменялось, и я давно на это не реагирую. Но в целом мое отношение такое же, как и у Гари Олдмана.
– В одном интервью вы сказали о себе: «Я замкнутый и ленивый». Про какую лень речь, когда за плечами более ста картин?
– Я имел в виду, что вне работы мой досуг ленивый и замкнутый. Мне не хочется общаться, хочется побыть одному, я не люблю тусовки и все с этим связанное.
– То есть ваш досуг – это быть дома с самим собой?
– Да, либо я выезжаю куда-нибудь. Хотел сказать, что туда, где меня не узнают, но это невозможно, узнаваемость – одна из черт обратной стороны медали.
– Какие еще у нее черты? В чем неудобство?
– Самое главное – ты не можешь быть нормальным человеком. Обычным. Я не имею возможности прийти в ресторан или кафе и просто выпить кофе. На тебя смотрят, потому что ты человек другого сор та. И не всегда хорошего, ведь сыграешь какого-нибудь бандита, и все косятся. Мне нравится быть просто человеком, но, к сожалению, я этого лишен. Абсолютно понимаю людей, которым хочется сфотографироваться с артистом, о чем-то поговорить с ним. Но бывают такие случаи... Например, раздеваешься в бане, а сзади голос: «О, я вас знаю». Прекрасно… Я летаю только самыми ранними рейсами, в 6 утра, то есть в то время, когда людям еще ни до чего, и даже если они тебя увидели, то им лень подойти. В этом смысле мне не очень нравится внимание, я не чувствую свободы, не имею возможности делать то, что хочется. Поэтому я люблю выходить на улицу с девушкой. «Кто это с Хаевым идет?» – и все внимание сразу перебрасывается на нее.
– Прием работающий, но пришли вы на премьеру фильма «Праздники» вместе с Даной Янкис, и началось: «Виталий Хаев вышел в свет с избранницей, которая моложе его на 25 лет»!
– И никто не знает, что мы уже 10 лет вместе, а мы и не хотим, чтобы кто-то что-то знал.
– Стоит отметить, что на сайтах, посвященных кино, люди пишут именно про ваше творчество и талант, а еще предполагают, какой вы вне кадра. Процитирую: «Наверное, в жизни он тоже весельчак и балагур». Правы ли зрители?
– Нет, вряд ли меня можно назвать весельчаком. Такое впечатление складывается после просмотра определенных фильмов, но в них говорю не я, а персонаж и словами авторов, так что это авторы – балагуры, артисты только играют, однако зрители никак не понимают этого. Конечно, мы привносим что-то свое в героев, но мы все равно говорим чужими словами, это не наш личный монолог.
– Сегодня по каким героям и картинам вас чаще всего узнают?
– По-разному. В последнее время люди взрослого возраста стали узнавать по «Праздникам». Иногда подходят зрители, которые вспоминают старые ленты, например «Переводчика» Андрея Прошкина, «Изоб ражая жертву». Но в основном знаете как подходят? Это опять же об обратной стороне профессии. «О, здравствуйте! Можно с вами сфотографироваться?» – спрашивает человек. «Вы хотя бы знаете, как меня зовут?» – интересуюсь я. «Ну вы же артист…» Так молодежь подходит. Да, артист. Но зачем вам фотография незнакомого человека? Не знают, как зовут, где снимался, но раз артист, значит, надо сфотографироваться. Хорошо, давай. Я не отказываю.
– Объясните, откуда в ваших социальных сетях поклонники из Китая?
– Сейчас я практически не веду социальные сети, делаю это крайне редко. Когда выходит новая работа, то выкладываю что-то, а лично про себя давно перестал что-то рассказывать и больше не буду этим заниматься. С поклонниками из Китая все на самом деле очень просто. В 2015-м вышел сериал «Как я стал русским», мне стали приходить
иероглифы в комментарии, в сообщения. Я сначала не понимал, что это такое, а где-то через полгода выяснилось, что в Китае наш сериал был на втором месте в рейтинге по скачиванию, потом вышел на первое, обогнав «Игру престолов». После этого китайские продюсеры приехали в Москву договариваться насчет съемок полнометражного фильма. Я спрашивал у китайских партнеров об этом феномене, почему так любят именно моего персонажа, почему у сериала такая популярность, ведь у нас он не пошел, даже второй сезон не стали снимать. Как мне объяснил продюсер, в Китае богатые люди не могут вести себя так, как мой герой, потому им так смешно. У тех, кто изучал русский язык, этот сериал был даже обязателен к просмотру. А потом была снята первая российско-китайская картина «Как я стал русским». Только они снимали свою версию, а мы – свою.
– У вас 1 июня был день рождения, 60 лет, круглая дата. Поклонники желают успехов, новых ролей. Есть ли что-то такое, чего хочется в жизни в большем объеме?
– Ничего. Только хороших ролей, а все остальное у меня есть.
Алеся Гордиенко, kino@antennatv.ru
На фото:
– Все ведь как думают, что актерство – это слава, известность, деньги, а про обратную сторону медали мало кто знает. Если по-настоящему жить профессией, то тебе будет тяжело.
