разговор по душам
Честно говорит о муже писатель, телеведущая, которая 10 лет ведет ток-шоу «Мой герой»
на «ТВ Центре»: «Это был классический брак по расчету и по рассудку. У меня любовь случилась лет через десять. Но сколько раз потом выгоняли с работы, сколько раз болели дети, сколько раз сидели без рубля. Женя всегда брал на себя все, что может, и еще чуть-чуть».
–Татьяна Витальевна, вы приехали на встречу с двумя милейшими питомцами. Видимо, страстная собачница, раз взяли их с собой?
– Они такие крошки, жалко дома оставлять. В нашей семье всегда держали собак, были у нас и большие мастифы бразильские, корги и американский акита с хвостом бублем. Мы считаем, что жизнь без собак пуста и никчемна. В детстве у нас с сестрой был пес Дик, сейчас у детей (они уже живут отдельно) корги и акита, а у нас вот эти две стрекозы.
– Познакомьте с ними. Кто они?
– Одну зовут Крис, хотя она девочка. А вторая, рыженькая, – Крошка Ру. Это имя из книжки о Винни Пухе, есть там такой дивный маленький персонаж. В свое время, когда мне в роман для героини нужен был маленький собачонок, я долго не могла определиться: тойтерьер, чихуахуа, еще каких-то перебирала... И сестра Инна нашла эту породу, она называется пражский крысарик. Они ловцы крыс, охотники. По легенде, спасли средневековую Прагу от чумы. Передушили больных крыс. Правда это или нет, не знаю, но чума действительно обошла город стороной.
– Никогда бы не подумала, что эти крошки на такое способны!
– Крис поймала двух крыс у нас на участке, а Ру как-то притащила полевого мыша и птицу.
– Вам для вдохновения нужна была собачка. А случалось, что история гостя программы «Мой герой» становилась сюжетом романа?
– Нет, для этого разрешение нужно спрашивать, согласовывать с человеком, что не всегда удобно, да и не все решатся. Но, разумеется, какими-то чертами я снабжаю героев романов: манера бывает интересная у людей, подсмотришь, как человек сидит, говорит, как двигается…
– Как рождаются ваши детективы? Представляется доска в полицейском участке с фотографиями, фамилиями и пояснениями, соединенными стрелочками. Все по-другому?
– Да, конечно. Расследование в участке и полицейский – реальные, и, как правило, истории там страшно примитивные. Там не бывает наследственного клада, похищенных бриллиантов, особняка в Бразилии, а в детективе все возможно. Что касается сюжета, в моей системе координат это пять секунд, даже не минута. Трудно потом все это оживить, чтобы герою было страшно, больно или любовно, чтобы сюжет двигался. Разумеется, я пишу план. Всегда от руки и на больших листах А4. Занимает он страниц 30. Но я написала четыре десятка романов, и не было ни одного случая, чтобы его придерживалась. Потому что как только герой начинает худо-бедно жить, говорить, двигаться, звонить по телефону, как выясняется, что мои представления о нем рушатся. Он не такой, как в плане, и впихнуть его обратно туда нет никакой возможности.
– Неужели не бывает, когда не рождаются идеи, не пишутся буквы…
– Буквы не пишутся то и дело, но сюжетов тьма. Недавно мне в Вятском Ярославской области рассказали историю обретения Евангелия. Это прямо детективный сюжет! Надо писать, но не успеваю!
– А на диктофон наговаривать?
– Нет. В прошлом году я на ровном месте на Страстном бульваре сломала руку. Грохнулась так, что упала в обморок и меня повезли в институт Склифосовского. Шеф-редактор литературный говорит мне: «Давай ты будешь диктовать». Я попробовала – ну нет, в моем случае за это отвечают две разные области мозга. Мне нужна тактильность, бумагу чувствовать.
– Когда буквы не пишутся, кому плачетесь, мужу?
– Это никому не интересно! А муж мой знаете что на это скажет? «Слушай, Таль в 68-м году такую шахматную партию сыграл, а я понял, что ее можно было решить по-другому. Хочешь, расскажу?» Я ему: «Жень, да отстань ты от меня с этим Талем! Ты что, не видишь, мне нехорошо? Я за день сегодня ничего не написала, ты что, совсем не понимаешь?» – «Нет, почему, понимаю. Но Таль же великий шахматист». И на этом все. А так как я почти сорок лет замужем, то прекрасно знаю, что можно, что нельзя и кто кого будет поддерживать.
– А мужу вашему поддержка нужна?
– Да, и действенная. Иногда нужно успокаивать, говорить: «Ну ничего же не происходит, что ты бьешься в истерике? Мы сейчас туда позвоним, сюда. Все решим». Но он все равно бьется и не верит, что решим.
– Тогда в каких случаях можно на него положиться?
– Во всех абсолютно жизненных ситуациях. Это человек-скала, который не подведет никогда. Сколько раз меня выгоняли с работы, сколько раз болели дети, родители, сколько раз мы сидели без рубля. Человек берет на себя все, что может, и еще чуть-чуть. Не жалуясь, не обсуждая. Не умозрительно, не словами. При ехать, отвезти, забрать, наладить батарею, когда она у дедушки прохудилась. Раскопать ворота, которые заклинило снегом. С сыном обсудить философские проблемы, потому что, несмотря на то что мы окончили физтех (Евгений и Татьяна вместе учились в МФТИ. – Прим. «Антенны»), а сыновья – гуманитарии, мы проходили не только историю КПСС, но и философию. Нас просто драли за нее. И то, что детям непонятно, Женя может объяснить. А еще помчаться на работу, написать статью и предложить: если у тебя нет денег, я сейчас переведу.
– Вы выходили замуж по большой любви, понимая, что он такой хороший?
– Жене нужна была прописка в Москве, мне – спастись от несчастной любви, потому что мой кавалер сказал: «Я на тебе никогда не женюсь». А мне, представьте, 18 лет. Я не собиралась за него замуж, но это означало разрыв отношений! В 18 лет это такой ужас, вы же понимаете? И мне в прямом смысле слова подвернулся Женя Устинов. Отличник, аспирант, гордость института, радость деканата, перворазрядник и спортсмен. На трех досках почета висела его унылая физиономия с прилизанными волосами, длинным носом и мутным взглядом. И тут встретились два одиночества. И поженились.
– Получается, если это не брак по расчету, то по рассудку?
– Классический брак по расчету и по рассудку.
– Когда же любовь случилась?
– Со мной лет через 10. С ним, мне кажется, раньше.
– Ого, за десять лет можно и разбежаться.
– Ну, как вам сказать, трудности были серьезные, мы поженились в 1988 году. Дальше началось все то, что началось. Но, несмотря на то что мы были молодые совсем, нам вдвоем было легче и проще, чем поодиночке. И мы это понимали. Если бы мы не поддерживали друг друга, то пропали бы. Не была бы я никаким писателем, он – доктором наук, не было бы у нас двух детей, собак, домика в деревне.
– Вы же в какой-то степени благодаря мужу стали писателем?
– Ему и сестре, если речь идет о публикации. Это была идея Инны и Женькина. Они мне сказали: «Ты все время сидишь и пишешь – ни уму ни сердцу. Напиши что-нибудь от начала до конца, и мы это отнесем в издательство». О чем вы? Где мы и где издательство? Мы за городом всю жизнь жили, хотя бабушки-прабабушки в Москве. Но я написала первый роман, и издательство его напечатало. Это было сравнимо с полетом космонавтов!
– Муж прочитал хотя бы одну вашу книгу?
– Две. «Развод и девичья фамилия» и «Призрак Канта».
– Вам бывало обидно, что не больше?
– Все время ужасно обидно. Есть у нас такая семейная мелодрама. Конечно, он сам читать не будет, и я ему предлагаю: «Давай я тебе почитаю, ну пожалуйста!» Конечно, он соглашается. И у нас дома это называется «душить трагедией в углу». За детьми я так же гоняюсь.
– И их так приобщали?
– Дети и муж, что характерно, все мальчики. А мальчики рождаются с убеждением, что все, что делают девочки, это мура. Даже если они это тщательно скрывают, даже если говорят, что она сильнее, умнее его, но они точно знают, что умнее они, быстрее соображают, и то, что девочка чем-то занимается, они ей разрешают. Это не преодолеть никогда, феминистические массы просто об этом не знают и пытаются изменить то, что изменить нельзя. Все равно что попробовать отрастить третью руку.
– Позволяя вам писать книжки, что они разрешают еще – мыть посуду, готовить еду, пылесосить? Или берут часть этих забот на себя?
– Они позволяют мне по большому счету делать то, что я хочу. На мой взгляд, великодушие – главное качество, которое должно быть у мужчины, если ты собираешься какое- то время прожить с ним счастливо. Он должен прощать слабости, кап ризы, не обращать внимания на истерические припадки, выслушивать всю эту лабуду, что моя попа в джинсах в этом году выглядит хуже, чем в прошлом. Но при этом он будет решать в голове шахматный этюд, потому что настоящий дяденька всерьез это слушать не станет. Но если я хочу сегодня вечером отправиться в театр, а Женя устал как собака, он там заснет, но пойдет. Если нужно, чтобы меня оставили в покое и я могла день, два или неделю молчать, думая, что написать, никто мешать не будет и обижаться тоже.
– Кажется, рядом с вами идеальный мужчина. Носки тоже не раскидывает?
– Конечно раскидывает. Он – человек алгоритмов, для него страшно трудно, немыслимо, если носки лежали здесь и переложились вот сюда, он никогда их не найдет. Женя не знает, откуда в шкафу чистые рубашки: они там должны быть, вот и все. Понятия не имеет, где стоит его обувь. Ее надо подать. Решительно не знает, что ее нужно чистить. Не умеет словами жалеть меня или сыновей. Говорить: «Женя, я устала, я больше не могу» не имеет никакого смысла. Но он скажет: «Давай поужинаем». «Что? Это значит я должна подать?» – «Да нет, я сейчас сварю сосиски».
– Вы окончили МФТИ, потому что бабушка так хотела. А когда сыновья решали, куда им идти учиться, дали возможность им самим сделать выбор, ошибиться, найти другое?
– Нет, конечно, мы нормальные родители, как и все остальные. Мы кричали: «Сыночек, давай ты сначала получишь образование, а потом в любом свободном выбранном полете». Потеря времени? Какая лабуда! Вот сейчас в 10-м классе специализация в школах: эти сдают математику, те – биологию, а третьи – литературу. Что, в 17 лет никто не может вытянуть программу средней советской школы? Но если ты не знаешь алгебры, не понимаешь, что такое бензойное кольцо, то никогда не поймешь, как устроен мир! Вот стукнет 25, и ты, изучив это все, будешь понимать, что такое проценты, что полярные льды – не просто нахлобука на земном шаре, а часть экосистемы, почему Байкал никогда не пересохнет и как дуют ветры. Если не знаешь этого, ты болван, слепец, так что сначала вот это, а потом флористом, пожалуйста.
– Что сыновьям пришлось одолеть, прежде чем пошли в условные флористы?
– Старший, Михаил, окончил факультет менеджмента и бизнеса, сейчас он новостник. Младший, Тимофей, учится в Институте стран Азии и Африки, изучает язык суахили. Это его выбор, тут мы с папой были против, и он нам долго объяснял, что на этом языке в мире говорят 5 млн человек, а мы ничего о них не знаем.
– Вы детей легко от себя отпустили?
– Нет, конечно. Помню, мы были на море, Мишке лет 17, а он играет в теннис и тогда тоже все мотался на корт. И как-то мы не нашли его там, и я решила: наверняка его увлекла в свои тенета местная красавица. Стала бегать по пляжу и кричать: «Где мой сын?! » Пока сестра с другого корта не привела: «Вот он. Успокойтесь, мамаша».
Сейчас старший сын и невестка живут отдельно, младший курсирует между ними и нами, родителями. У Тимы отдельного быта нет, он не очень к этому приспособлен, из любого места, где пребывает, тут же устраивает кроличью нору и бардак. Но нам с невесткой повезло. Считаю, это именно везение. Потому что в поколении нынешних 30-летних приличного мальчика еще встретить можно, а приличную девочку – очень сложно. У нас не просто приличная – прекрасная!
– Вы не свекровь, а мечта, так невестку нахваливаете!
– Марина – умница, трудяжка, очень симпатичная, с прекрасным чувством юмора. Мы зовем ее Мурочка, это ее домашнее имя. Она университетский препод. Считаю, это она доучила Тиму до диплома. Когда они с Мишкой поженились, Марина занялась учебой Тимы, приняла это как свой семейный долг. Спрашивала с него английский, нашла репетитора по французскому, заставила все делать. А то он, как все двадцатилетние: «Тима, почему ты не писал курсовую?» – «Я целый день думал». – «И что надумал?» – «Что бирманская поэзия немного интереснее балийской». Считаю, то, что Тима получает диплом, – заслуга невестки, а не моя.
– Но в том, что у вас есть две ТЭФИ, первая как сценаристу сериала «Всегда говори «всегда», вторая – как ведущей программы «Мой герой», заслуга ваша. Общалась с актрисой Екатериной Порубель, она свою статуэтку использует в качестве груза при засолке капусты. Вы со своими бережнее обращаетесь?
– Мне кажется, Екатерина привирает, уверена. Мои статуэтки стоят в кабинете на почетном месте. Я с них пыль стираю. Для меня, как для пуделя на выставке, очень важна медалька. Мне ценно, что я получила профессиональную премию не за то, что человек хороший или двух детей родила, а за то, что хорошо умею делать свою работу.
На фото:
– В моей практике все истории сочиняются с конца. Я знаю финал, и оттуда вся интрига разматывается в начало. А пишу с начала к концу. Когда приступаешь к процессу оживления героев, это как создание мира и дело очень трудное. Часто садишься утром за компьютер, курсор мигает, ты пишешь, пишешь, а к концу дня, часов через пять, оказывается, что у тебя полторы страницы мусора, просто муры, и все это надо удалять и начинать сначала. Это трудно, обидно, думаешь: «За что, за что! О, боже мой, зачем я все это делаю. У меня никогда ничего не получится!»
Честно говорит о муже писатель, телеведущая, которая 10 лет ведет ток-шоу «Мой герой»
на «ТВ Центре»: «Это был классический брак по расчету и по рассудку. У меня любовь случилась лет через десять. Но сколько раз потом выгоняли с работы, сколько раз болели дети, сколько раз сидели без рубля. Женя всегда брал на себя все, что может, и еще чуть-чуть».
–Татьяна Витальевна, вы приехали на встречу с двумя милейшими питомцами. Видимо, страстная собачница, раз взяли их с собой?
– Они такие крошки, жалко дома оставлять. В нашей семье всегда держали собак, были у нас и большие мастифы бразильские, корги и американский акита с хвостом бублем. Мы считаем, что жизнь без собак пуста и никчемна. В детстве у нас с сестрой был пес Дик, сейчас у детей (они уже живут отдельно) корги и акита, а у нас вот эти две стрекозы.
– Познакомьте с ними. Кто они?
– Одну зовут Крис, хотя она девочка. А вторая, рыженькая, – Крошка Ру. Это имя из книжки о Винни Пухе, есть там такой дивный маленький персонаж. В свое время, когда мне в роман для героини нужен был маленький собачонок, я долго не могла определиться: тойтерьер, чихуахуа, еще каких-то перебирала... И сестра Инна нашла эту породу, она называется пражский крысарик. Они ловцы крыс, охотники. По легенде, спасли средневековую Прагу от чумы. Передушили больных крыс. Правда это или нет, не знаю, но чума действительно обошла город стороной.
– Никогда бы не подумала, что эти крошки на такое способны!
– Крис поймала двух крыс у нас на участке, а Ру как-то притащила полевого мыша и птицу.
– Вам для вдохновения нужна была собачка. А случалось, что история гостя программы «Мой герой» становилась сюжетом романа?
– Нет, для этого разрешение нужно спрашивать, согласовывать с человеком, что не всегда удобно, да и не все решатся. Но, разумеется, какими-то чертами я снабжаю героев романов: манера бывает интересная у людей, подсмотришь, как человек сидит, говорит, как двигается…
– Как рождаются ваши детективы? Представляется доска в полицейском участке с фотографиями, фамилиями и пояснениями, соединенными стрелочками. Все по-другому?
– Да, конечно. Расследование в участке и полицейский – реальные, и, как правило, истории там страшно примитивные. Там не бывает наследственного клада, похищенных бриллиантов, особняка в Бразилии, а в детективе все возможно. Что касается сюжета, в моей системе координат это пять секунд, даже не минута. Трудно потом все это оживить, чтобы герою было страшно, больно или любовно, чтобы сюжет двигался. Разумеется, я пишу план. Всегда от руки и на больших листах А4. Занимает он страниц 30. Но я написала четыре десятка романов, и не было ни одного случая, чтобы его придерживалась. Потому что как только герой начинает худо-бедно жить, говорить, двигаться, звонить по телефону, как выясняется, что мои представления о нем рушатся. Он не такой, как в плане, и впихнуть его обратно туда нет никакой возможности.
– Неужели не бывает, когда не рождаются идеи, не пишутся буквы…
– Буквы не пишутся то и дело, но сюжетов тьма. Недавно мне в Вятском Ярославской области рассказали историю обретения Евангелия. Это прямо детективный сюжет! Надо писать, но не успеваю!
– А на диктофон наговаривать?
– Нет. В прошлом году я на ровном месте на Страстном бульваре сломала руку. Грохнулась так, что упала в обморок и меня повезли в институт Склифосовского. Шеф-редактор литературный говорит мне: «Давай ты будешь диктовать». Я попробовала – ну нет, в моем случае за это отвечают две разные области мозга. Мне нужна тактильность, бумагу чувствовать.
– Когда буквы не пишутся, кому плачетесь, мужу?
– Это никому не интересно! А муж мой знаете что на это скажет? «Слушай, Таль в 68-м году такую шахматную партию сыграл, а я понял, что ее можно было решить по-другому. Хочешь, расскажу?» Я ему: «Жень, да отстань ты от меня с этим Талем! Ты что, не видишь, мне нехорошо? Я за день сегодня ничего не написала, ты что, совсем не понимаешь?» – «Нет, почему, понимаю. Но Таль же великий шахматист». И на этом все. А так как я почти сорок лет замужем, то прекрасно знаю, что можно, что нельзя и кто кого будет поддерживать.
– А мужу вашему поддержка нужна?
– Да, и действенная. Иногда нужно успокаивать, говорить: «Ну ничего же не происходит, что ты бьешься в истерике? Мы сейчас туда позвоним, сюда. Все решим». Но он все равно бьется и не верит, что решим.
– Тогда в каких случаях можно на него положиться?
– Во всех абсолютно жизненных ситуациях. Это человек-скала, который не подведет никогда. Сколько раз меня выгоняли с работы, сколько раз болели дети, родители, сколько раз мы сидели без рубля. Человек берет на себя все, что может, и еще чуть-чуть. Не жалуясь, не обсуждая. Не умозрительно, не словами. При ехать, отвезти, забрать, наладить батарею, когда она у дедушки прохудилась. Раскопать ворота, которые заклинило снегом. С сыном обсудить философские проблемы, потому что, несмотря на то что мы окончили физтех (Евгений и Татьяна вместе учились в МФТИ. – Прим. «Антенны»), а сыновья – гуманитарии, мы проходили не только историю КПСС, но и философию. Нас просто драли за нее. И то, что детям непонятно, Женя может объяснить. А еще помчаться на работу, написать статью и предложить: если у тебя нет денег, я сейчас переведу.
– Вы выходили замуж по большой любви, понимая, что он такой хороший?
– Жене нужна была прописка в Москве, мне – спастись от несчастной любви, потому что мой кавалер сказал: «Я на тебе никогда не женюсь». А мне, представьте, 18 лет. Я не собиралась за него замуж, но это означало разрыв отношений! В 18 лет это такой ужас, вы же понимаете? И мне в прямом смысле слова подвернулся Женя Устинов. Отличник, аспирант, гордость института, радость деканата, перворазрядник и спортсмен. На трех досках почета висела его унылая физиономия с прилизанными волосами, длинным носом и мутным взглядом. И тут встретились два одиночества. И поженились.
– Получается, если это не брак по расчету, то по рассудку?
– Классический брак по расчету и по рассудку.
– Когда же любовь случилась?
– Со мной лет через 10. С ним, мне кажется, раньше.
– Ого, за десять лет можно и разбежаться.
– Ну, как вам сказать, трудности были серьезные, мы поженились в 1988 году. Дальше началось все то, что началось. Но, несмотря на то что мы были молодые совсем, нам вдвоем было легче и проще, чем поодиночке. И мы это понимали. Если бы мы не поддерживали друг друга, то пропали бы. Не была бы я никаким писателем, он – доктором наук, не было бы у нас двух детей, собак, домика в деревне.
– Вы же в какой-то степени благодаря мужу стали писателем?
– Ему и сестре, если речь идет о публикации. Это была идея Инны и Женькина. Они мне сказали: «Ты все время сидишь и пишешь – ни уму ни сердцу. Напиши что-нибудь от начала до конца, и мы это отнесем в издательство». О чем вы? Где мы и где издательство? Мы за городом всю жизнь жили, хотя бабушки-прабабушки в Москве. Но я написала первый роман, и издательство его напечатало. Это было сравнимо с полетом космонавтов!
– Муж прочитал хотя бы одну вашу книгу?
– Две. «Развод и девичья фамилия» и «Призрак Канта».
– Вам бывало обидно, что не больше?
– Все время ужасно обидно. Есть у нас такая семейная мелодрама. Конечно, он сам читать не будет, и я ему предлагаю: «Давай я тебе почитаю, ну пожалуйста!» Конечно, он соглашается. И у нас дома это называется «душить трагедией в углу». За детьми я так же гоняюсь.
– И их так приобщали?
– Дети и муж, что характерно, все мальчики. А мальчики рождаются с убеждением, что все, что делают девочки, это мура. Даже если они это тщательно скрывают, даже если говорят, что она сильнее, умнее его, но они точно знают, что умнее они, быстрее соображают, и то, что девочка чем-то занимается, они ей разрешают. Это не преодолеть никогда, феминистические массы просто об этом не знают и пытаются изменить то, что изменить нельзя. Все равно что попробовать отрастить третью руку.
– Позволяя вам писать книжки, что они разрешают еще – мыть посуду, готовить еду, пылесосить? Или берут часть этих забот на себя?
– Они позволяют мне по большому счету делать то, что я хочу. На мой взгляд, великодушие – главное качество, которое должно быть у мужчины, если ты собираешься какое- то время прожить с ним счастливо. Он должен прощать слабости, кап ризы, не обращать внимания на истерические припадки, выслушивать всю эту лабуду, что моя попа в джинсах в этом году выглядит хуже, чем в прошлом. Но при этом он будет решать в голове шахматный этюд, потому что настоящий дяденька всерьез это слушать не станет. Но если я хочу сегодня вечером отправиться в театр, а Женя устал как собака, он там заснет, но пойдет. Если нужно, чтобы меня оставили в покое и я могла день, два или неделю молчать, думая, что написать, никто мешать не будет и обижаться тоже.
– Кажется, рядом с вами идеальный мужчина. Носки тоже не раскидывает?
– Конечно раскидывает. Он – человек алгоритмов, для него страшно трудно, немыслимо, если носки лежали здесь и переложились вот сюда, он никогда их не найдет. Женя не знает, откуда в шкафу чистые рубашки: они там должны быть, вот и все. Понятия не имеет, где стоит его обувь. Ее надо подать. Решительно не знает, что ее нужно чистить. Не умеет словами жалеть меня или сыновей. Говорить: «Женя, я устала, я больше не могу» не имеет никакого смысла. Но он скажет: «Давай поужинаем». «Что? Это значит я должна подать?» – «Да нет, я сейчас сварю сосиски».
– Вы окончили МФТИ, потому что бабушка так хотела. А когда сыновья решали, куда им идти учиться, дали возможность им самим сделать выбор, ошибиться, найти другое?
– Нет, конечно, мы нормальные родители, как и все остальные. Мы кричали: «Сыночек, давай ты сначала получишь образование, а потом в любом свободном выбранном полете». Потеря времени? Какая лабуда! Вот сейчас в 10-м классе специализация в школах: эти сдают математику, те – биологию, а третьи – литературу. Что, в 17 лет никто не может вытянуть программу средней советской школы? Но если ты не знаешь алгебры, не понимаешь, что такое бензойное кольцо, то никогда не поймешь, как устроен мир! Вот стукнет 25, и ты, изучив это все, будешь понимать, что такое проценты, что полярные льды – не просто нахлобука на земном шаре, а часть экосистемы, почему Байкал никогда не пересохнет и как дуют ветры. Если не знаешь этого, ты болван, слепец, так что сначала вот это, а потом флористом, пожалуйста.
– Что сыновьям пришлось одолеть, прежде чем пошли в условные флористы?
– Старший, Михаил, окончил факультет менеджмента и бизнеса, сейчас он новостник. Младший, Тимофей, учится в Институте стран Азии и Африки, изучает язык суахили. Это его выбор, тут мы с папой были против, и он нам долго объяснял, что на этом языке в мире говорят 5 млн человек, а мы ничего о них не знаем.
– Вы детей легко от себя отпустили?
– Нет, конечно. Помню, мы были на море, Мишке лет 17, а он играет в теннис и тогда тоже все мотался на корт. И как-то мы не нашли его там, и я решила: наверняка его увлекла в свои тенета местная красавица. Стала бегать по пляжу и кричать: «Где мой сын?! » Пока сестра с другого корта не привела: «Вот он. Успокойтесь, мамаша».
Сейчас старший сын и невестка живут отдельно, младший курсирует между ними и нами, родителями. У Тимы отдельного быта нет, он не очень к этому приспособлен, из любого места, где пребывает, тут же устраивает кроличью нору и бардак. Но нам с невесткой повезло. Считаю, это именно везение. Потому что в поколении нынешних 30-летних приличного мальчика еще встретить можно, а приличную девочку – очень сложно. У нас не просто приличная – прекрасная!
– Вы не свекровь, а мечта, так невестку нахваливаете!
– Марина – умница, трудяжка, очень симпатичная, с прекрасным чувством юмора. Мы зовем ее Мурочка, это ее домашнее имя. Она университетский препод. Считаю, это она доучила Тиму до диплома. Когда они с Мишкой поженились, Марина занялась учебой Тимы, приняла это как свой семейный долг. Спрашивала с него английский, нашла репетитора по французскому, заставила все делать. А то он, как все двадцатилетние: «Тима, почему ты не писал курсовую?» – «Я целый день думал». – «И что надумал?» – «Что бирманская поэзия немного интереснее балийской». Считаю, то, что Тима получает диплом, – заслуга невестки, а не моя.
– Но в том, что у вас есть две ТЭФИ, первая как сценаристу сериала «Всегда говори «всегда», вторая – как ведущей программы «Мой герой», заслуга ваша. Общалась с актрисой Екатериной Порубель, она свою статуэтку использует в качестве груза при засолке капусты. Вы со своими бережнее обращаетесь?
– Мне кажется, Екатерина привирает, уверена. Мои статуэтки стоят в кабинете на почетном месте. Я с них пыль стираю. Для меня, как для пуделя на выставке, очень важна медалька. Мне ценно, что я получила профессиональную премию не за то, что человек хороший или двух детей родила, а за то, что хорошо умею делать свою работу.
Елена Шаталова, programs@antennatv.ru
На фото:
– В моей практике все истории сочиняются с конца. Я знаю финал, и оттуда вся интрига разматывается в начало. А пишу с начала к концу. Когда приступаешь к процессу оживления героев, это как создание мира и дело очень трудное. Часто садишься утром за компьютер, курсор мигает, ты пишешь, пишешь, а к концу дня, часов через пять, оказывается, что у тебя полторы страницы мусора, просто муры, и все это надо удалять и начинать сначала. Это трудно, обидно, думаешь: «За что, за что! О, боже мой, зачем я все это делаю. У меня никогда ничего не получится!»
