разговор по душам
Ольга Остроумова: были и усталость от профессии, и мысль уйти
«Я же не хотела брать в руки сценарий «...А зори здесь тихие». Потом открыла и думаю: о, это я что-то с жиру бешусь, такие роли не пропускают», – вспоминает Ольга Михайловна.
С Ольгой Остроумовой мы встретились после творческого вечера в рамках XII Забайкальского международного кинофестиваля в Чите. Актриса прекрасно выглядела и, хотя почти двое суток провела без сна, держалась стойко, без каких-либо жалоб и возражений.
– Я как представитель оргкомитета фестиваля не могу не отметить, что вы очень скромная в быту актриса. Это у вас всегда так было?
– Всегда.
– Помню, пришла в гримерку проверять, на месте ли ваш райдер, а там всего шесть пунктов.
– Я даже не знаю, какие!
– Чай, кофе заварной, сливки, печенье, влажные салфетки, электрочайник.
– Кофе я очень люблю, но пью прос-
той американо с молочком без сахара. А так я без всего могу обойтись. С одним чемоданчиком зачастую езжу.
– На творческом вечере вы сказали, что видите себя больше как театральная актриса, а кино для вас скорее способ заработка.
– Ну нет, если хорошая роль, если как Женька Комелькова в картине «...А зори здесь тихие»... Причем я же тогда даже не хотела брать в руки этот сценарий. Сыграла до «Зорь» в каком-то слабеньком фильме и решила: не буду больше в кино сниматься, не хочу, все. Но смотрю – Андрюша Мартынов, мой однокурсник, ходит весь такой задумчивый. Мы служили вместе в Московском театре юного зрителя. Говорит, мол, предложили роль такую интересную, но там пробуется и Вячеслав Тихонов, и другие известные: «Куда я полезу… А мне так хочется сыграть». Оказывается, речь шла как раз про «...А зори здесь тихие». Я не читала на тот момент васильевскую повесть, по которой снята картина. Открыла после этого диалога сценарий и думаю: о, это я что-то с жиру бешусь, такие роли не пропускают.
– В последние годы вы как-то меньше снимаетесь.
– Ну я уже вышла из того возраста, когда много снимаются, это раз. А во-вторых, не предлагают ничего хорошего. Но я совсем не скучаю. У меня в театре очень много работы.
– Я была на многих ваших спектаклях в Теат ре им. Моссовета. А какие роли на сцене вы считаете для себя знаковыми?
– Знаковыми? Даже не знаю. Вы еще молодая, но наверняка слышали имена Генриетты Яновской и Камы Гинкаса. Они тоже в МТЮЗе работали. Генриетта первая поставила там «Собачье сердце» по Михаилу Булгакову. И вся Москва просто ломилась на этот спектакль. Потом, году в 83-м, наверное, Гета поставила у нас в Театре Моссовета «Вдовий пароход» по повести Ирины Грековой. Паша Лунгин, кстати, делал инсценировку. Спектакль получился просто невероятный… Помню, я такой комплимент получила, хотя как будто и не комплимент даже. Раньше в Союзе театральных деятелей были обсуждения со зрителями пос-
ле показов. И одна женщина встала и говорит: «Остроумовой надо запретить так играть, она рвет сердце». Возразила ей: мол, так я для этого на сцену и выхожу.
– Одна из ролей, которую я у вас очень люблю, – мать Ричарда III в одноименном спектакле режиссера Нины Чусовой. Но теперь постановка отправилась в архив после ухода Александра Домогарова из Театра Моссовета.
– Да, Саша ушел из театра из-за конф-
ликта с руководством. Не сработался он с Евгением Марчелли, не сошелся, бывает.
– Вы с ним не общаетесь после его увольнения? Все-таки сколько лет вместе работали… Где-то читала, что Александр на вас обиделся после того, как вы высказались о нем на недавнем сборе труппы.
– Обиделся. Но я просто сказала то, что думала. Развод бывает нормальный, а бывает со скандалом. Ну господи, ты ушел и ушел… Тем более прямиком в Театр Российской армии, Домогаров там сейчас играет замечательно. А все равно сколько негатива! Даже если это не он сам, но у него кликуши этакие, поклонницы. Они черт знает что про Театр Моссовета писали. И неправду – главное, такую отвратительную. Поэтому я и не выдержала: мол, надо либо их унять, либо разводиться. И Саша на меня обиделся, что я его вроде как обвинила в этом всем.
– Вы столько лет в профессии... Не было в какой-то момент усталости, выгорания, желания завершить карьеру и пожить на старости лет спокойно?
– Были. И усталость от профессии, и мысль уйти. Меня спас Фестиваль театров малых городов Евгения Миронова. Он меня туда пригласил лет 10 назад. К слову, я по-прежнему с тех пор туда езжу. Была вот буквально на днях снова в Сыктывкаре, потом на сутки прилетела в Москву и отправилась к вам на ЗМКФ в Читу. Так вот, когда я первый раз увидела, как люди в крохотных городочках из ничего буквально сами шьют костюмы, сами мастерят декорации... Получают гроши, но на выходе имеют спектакли, которые меня поразили. Тут я и подумала: о, дорогая моя, что-то ты неправильно в этой жизни понимаешь. Они меня воскресили, вернули на путь истины.
– А усталость у вас с чем была связана?
– У меня был какой-то кризис. В тот момент институт театра мне казался каким-то притворством, понимаете? А на самом деле ведь нет.
– Как вы вообще любите отдыхать, как себя восстанавливаете?
– У меня сейчас отпуск, и я мечтаю поехать на дачу. Там две яблоньки, две вишни. А кругом – лес. Но если вы думаете, что я там гуляю, – ничего подобного, на даче невозможно гулять. Все время что- нибудь да делаешь: то вскопать надо, то полить, то приготовить. Но для меня это прекрасное времяпрепровож дение. Отдых же – это перемена занятия. Устаешь от театра, от людей, потому что все время вращаешься, улыбаешься. А на даче я ценю уеди нение. Не одиночество, а именно уединение.
– Вера Алентова как-то призналась, что пожалела о пластике, на которую решилась в возрасте. Не очень удачно ей сделали, изменилось лицо. У вас не было мыслей что‑то подтянуть, подрихтовать?
– Лет 30 назад я сделала пластику. Но вынужденную, из-за мешков под глазами, на которые мне стали прямо намекать. Уже даже слухи пошли, что я выпиваю или что-то такое. А у меня были просто грыжи, как мне сказала врач. Она их удалила, и все стало нормально. Больше ничего не планирую. Знаете, мне в юности понравилась история про Анну Маньяни, великую итальянскую актрису. Фотограф снимал ее в возрасте и сильно подретушировал, не оставил никаких морщинок. И Анна этот снимок выкинула со словами «я все морщины заработала своим трудом». Вот я тоже ценю свои морщины.
– Вы народная артистка России, получили звание еще в 90-е. Сейчас же многие жалуются, что звания заслуженных и народных дают преждевременно и не совсем по заслугам.
– Я, наоборот, считаю, что очень редко дают. Но, вероятно, мы про разный срез и разных людей. Наш театр регулярно подает список – в нем актеры, которые долго работают, много играют… В прошлом году у нас всего один артист получил.
– Что оно вам вообще дает?
– Да ничего особенного. Хотя нет, дает: Собянин заслуженным и народным в Москве добавляет хорошую сумму к пенсии. А так она у меня 37 тысяч, что ли. Только на пенсию прожить, конечно, сложно…
– Бабушкой вы успеваете побыть? У вас целых пять внуков.
– Ну вот сегодня не очень успеваю. Звонит, значит, младший внук, Леня. А я только легла: думаю, два часа есть, может, хоть подремлю как-то после творческого вечера – перед церемонией закрытия. А телефон никак не затихнет. Набираю сыну, говорю: передай Лене, чтобы перестал звонить бабушке, потому что бабушка хочет поспать. Внук у меня все спрашивает: «Когда ты меня возьмешь к себе на Арбату»? Я живу на Арбате, он называет его «Арбата». Ленька, как приеду из Читы, возьму тебя на дачу, будешь мне помогать.
– В этом году исполнилось бы 90 лет вашему легендарному мужу – Валентину Гафту. Час-то его вспоминаете?
– Пять лет прошло... Но его даже внуки помнят! Например, в Новый год мы собираемся на даче, приезжают семьи дочки и сына. И как-то Фаня, дочь сына, актриса наша будущая, достает подарочки… Ребята многое делают руками, их мама учит, получается гениально. И вот она вручает всем по пакетику-коробочке, а одна еще остается на столе. Говорит: «А это Вале». Я удивилась: мол, Валя же умер. Отвечает: «Ну все равно, ему же было бы приятно...»
Ольга Плетенева, kino@antennatv.ru
К фото:
– Времени нет ни на массаж, ни на что-то подобное. Умываюсь по утрам, потом мажусь кремом каким-то увлажняющим. Вот и весь уход.
Ольга Остроумова: были и усталость от профессии, и мысль уйти
«Я же не хотела брать в руки сценарий «...А зори здесь тихие». Потом открыла и думаю: о, это я что-то с жиру бешусь, такие роли не пропускают», – вспоминает Ольга Михайловна.
С Ольгой Остроумовой мы встретились после творческого вечера в рамках XII Забайкальского международного кинофестиваля в Чите. Актриса прекрасно выглядела и, хотя почти двое суток провела без сна, держалась стойко, без каких-либо жалоб и возражений.
– Я как представитель оргкомитета фестиваля не могу не отметить, что вы очень скромная в быту актриса. Это у вас всегда так было?
– Всегда.
– Помню, пришла в гримерку проверять, на месте ли ваш райдер, а там всего шесть пунктов.
– Я даже не знаю, какие!
– Чай, кофе заварной, сливки, печенье, влажные салфетки, электрочайник.
– Кофе я очень люблю, но пью прос-
той американо с молочком без сахара. А так я без всего могу обойтись. С одним чемоданчиком зачастую езжу.
– На творческом вечере вы сказали, что видите себя больше как театральная актриса, а кино для вас скорее способ заработка.
– Ну нет, если хорошая роль, если как Женька Комелькова в картине «...А зори здесь тихие»... Причем я же тогда даже не хотела брать в руки этот сценарий. Сыграла до «Зорь» в каком-то слабеньком фильме и решила: не буду больше в кино сниматься, не хочу, все. Но смотрю – Андрюша Мартынов, мой однокурсник, ходит весь такой задумчивый. Мы служили вместе в Московском театре юного зрителя. Говорит, мол, предложили роль такую интересную, но там пробуется и Вячеслав Тихонов, и другие известные: «Куда я полезу… А мне так хочется сыграть». Оказывается, речь шла как раз про «...А зори здесь тихие». Я не читала на тот момент васильевскую повесть, по которой снята картина. Открыла после этого диалога сценарий и думаю: о, это я что-то с жиру бешусь, такие роли не пропускают.
– В последние годы вы как-то меньше снимаетесь.
– Ну я уже вышла из того возраста, когда много снимаются, это раз. А во-вторых, не предлагают ничего хорошего. Но я совсем не скучаю. У меня в театре очень много работы.
– Я была на многих ваших спектаклях в Теат ре им. Моссовета. А какие роли на сцене вы считаете для себя знаковыми?
– Знаковыми? Даже не знаю. Вы еще молодая, но наверняка слышали имена Генриетты Яновской и Камы Гинкаса. Они тоже в МТЮЗе работали. Генриетта первая поставила там «Собачье сердце» по Михаилу Булгакову. И вся Москва просто ломилась на этот спектакль. Потом, году в 83-м, наверное, Гета поставила у нас в Театре Моссовета «Вдовий пароход» по повести Ирины Грековой. Паша Лунгин, кстати, делал инсценировку. Спектакль получился просто невероятный… Помню, я такой комплимент получила, хотя как будто и не комплимент даже. Раньше в Союзе театральных деятелей были обсуждения со зрителями пос-
ле показов. И одна женщина встала и говорит: «Остроумовой надо запретить так играть, она рвет сердце». Возразила ей: мол, так я для этого на сцену и выхожу.
– Одна из ролей, которую я у вас очень люблю, – мать Ричарда III в одноименном спектакле режиссера Нины Чусовой. Но теперь постановка отправилась в архив после ухода Александра Домогарова из Театра Моссовета.
– Да, Саша ушел из театра из-за конф-
ликта с руководством. Не сработался он с Евгением Марчелли, не сошелся, бывает.
– Вы с ним не общаетесь после его увольнения? Все-таки сколько лет вместе работали… Где-то читала, что Александр на вас обиделся после того, как вы высказались о нем на недавнем сборе труппы.
– Обиделся. Но я просто сказала то, что думала. Развод бывает нормальный, а бывает со скандалом. Ну господи, ты ушел и ушел… Тем более прямиком в Театр Российской армии, Домогаров там сейчас играет замечательно. А все равно сколько негатива! Даже если это не он сам, но у него кликуши этакие, поклонницы. Они черт знает что про Театр Моссовета писали. И неправду – главное, такую отвратительную. Поэтому я и не выдержала: мол, надо либо их унять, либо разводиться. И Саша на меня обиделся, что я его вроде как обвинила в этом всем.
– Вы столько лет в профессии... Не было в какой-то момент усталости, выгорания, желания завершить карьеру и пожить на старости лет спокойно?
– Были. И усталость от профессии, и мысль уйти. Меня спас Фестиваль театров малых городов Евгения Миронова. Он меня туда пригласил лет 10 назад. К слову, я по-прежнему с тех пор туда езжу. Была вот буквально на днях снова в Сыктывкаре, потом на сутки прилетела в Москву и отправилась к вам на ЗМКФ в Читу. Так вот, когда я первый раз увидела, как люди в крохотных городочках из ничего буквально сами шьют костюмы, сами мастерят декорации... Получают гроши, но на выходе имеют спектакли, которые меня поразили. Тут я и подумала: о, дорогая моя, что-то ты неправильно в этой жизни понимаешь. Они меня воскресили, вернули на путь истины.
– А усталость у вас с чем была связана?
– У меня был какой-то кризис. В тот момент институт театра мне казался каким-то притворством, понимаете? А на самом деле ведь нет.
– Как вы вообще любите отдыхать, как себя восстанавливаете?
– У меня сейчас отпуск, и я мечтаю поехать на дачу. Там две яблоньки, две вишни. А кругом – лес. Но если вы думаете, что я там гуляю, – ничего подобного, на даче невозможно гулять. Все время что- нибудь да делаешь: то вскопать надо, то полить, то приготовить. Но для меня это прекрасное времяпрепровож дение. Отдых же – это перемена занятия. Устаешь от театра, от людей, потому что все время вращаешься, улыбаешься. А на даче я ценю уеди нение. Не одиночество, а именно уединение.
– Вера Алентова как-то призналась, что пожалела о пластике, на которую решилась в возрасте. Не очень удачно ей сделали, изменилось лицо. У вас не было мыслей что‑то подтянуть, подрихтовать?
– Лет 30 назад я сделала пластику. Но вынужденную, из-за мешков под глазами, на которые мне стали прямо намекать. Уже даже слухи пошли, что я выпиваю или что-то такое. А у меня были просто грыжи, как мне сказала врач. Она их удалила, и все стало нормально. Больше ничего не планирую. Знаете, мне в юности понравилась история про Анну Маньяни, великую итальянскую актрису. Фотограф снимал ее в возрасте и сильно подретушировал, не оставил никаких морщинок. И Анна этот снимок выкинула со словами «я все морщины заработала своим трудом». Вот я тоже ценю свои морщины.
– Вы народная артистка России, получили звание еще в 90-е. Сейчас же многие жалуются, что звания заслуженных и народных дают преждевременно и не совсем по заслугам.
– Я, наоборот, считаю, что очень редко дают. Но, вероятно, мы про разный срез и разных людей. Наш театр регулярно подает список – в нем актеры, которые долго работают, много играют… В прошлом году у нас всего один артист получил.
– Что оно вам вообще дает?
– Да ничего особенного. Хотя нет, дает: Собянин заслуженным и народным в Москве добавляет хорошую сумму к пенсии. А так она у меня 37 тысяч, что ли. Только на пенсию прожить, конечно, сложно…
– Бабушкой вы успеваете побыть? У вас целых пять внуков.
– Ну вот сегодня не очень успеваю. Звонит, значит, младший внук, Леня. А я только легла: думаю, два часа есть, может, хоть подремлю как-то после творческого вечера – перед церемонией закрытия. А телефон никак не затихнет. Набираю сыну, говорю: передай Лене, чтобы перестал звонить бабушке, потому что бабушка хочет поспать. Внук у меня все спрашивает: «Когда ты меня возьмешь к себе на Арбату»? Я живу на Арбате, он называет его «Арбата». Ленька, как приеду из Читы, возьму тебя на дачу, будешь мне помогать.
– В этом году исполнилось бы 90 лет вашему легендарному мужу – Валентину Гафту. Час-то его вспоминаете?
– Пять лет прошло... Но его даже внуки помнят! Например, в Новый год мы собираемся на даче, приезжают семьи дочки и сына. И как-то Фаня, дочь сына, актриса наша будущая, достает подарочки… Ребята многое делают руками, их мама учит, получается гениально. И вот она вручает всем по пакетику-коробочке, а одна еще остается на столе. Говорит: «А это Вале». Я удивилась: мол, Валя же умер. Отвечает: «Ну все равно, ему же было бы приятно...»
Ольга Плетенева, kino@antennatv.ru
К фото:
– Времени нет ни на массаж, ни на что-то подобное. Умываюсь по утрам, потом мажусь кремом каким-то увлажняющим. Вот и весь уход.
